И вдруг рухнул мир

Еще и филин не кричал в густом пролесочке

А я задернула все занавесочки

Перебрала постель, отдвинула засов

Ну что ж ты не идешь, моя любовь?

А за стеною лес, ночь нелюдимая

Надела платьице твое любимое

Накрыла стол горой, нарисовала бровь

Ну что ж ты не идешь, моя любовь?

Забыл как стежку протоптал ногами босыми

Как губы целовал, игрался с косами

Или разлучница заворожила кровь

Ну что ж ты не идешь, моя любовь?

Незамысловатые слова из песни "Занавесочки", которая прозвучала в нашем до боли русском сериале "Сваты", всеми своими сезонами так полюбившимися многим зрителям. Я не берусь судить, хорош он или плох, занятен или скучен, снят ли для недалеких по уму людей или это просто добрая сказка, так похожая на реальность. Я пересмотрела все серии, когда оказалась на больничной койке прямо под Новый Год. И, наверное, благодаря этой доброте, которая буквально "сыпалась" с экранных героев, как конфетти, я смогла пережить не самый лучший этап в моей жизни.

Но поговорить я хочу вовсе не об этом. Я хочу поговорить о чувствах. О доброте, милосердии, уважении, гордости, любви и ненависти, зависти, грусти, боли. О силе эмоций, которые перевернули мой мир не просто с ног на голову, а унесли меня в совершенно другую галактику.

Буквально сегодня вечером я услышала от одной девушки странные слова: "Улыбающийся малыш или красивое тело всегда соберет больше лайков, чем измученное болезнью лицо или живот в шрамах. Никто не хочет слушать нытье, погружаться в проблемы и видеть боль других людей. Потому что своих достаточно. Потому что ресурс разочарований исчерпан". 

Сказать, что меня задели эти слова  - было бы не сказать ничего. Ничего циничнее в жизни я не слышала. Да, именно циничнее.

  Хочется услышать смех детишек,

С восхищением трогающих снег.

Вечера зимой добрей и тише,

И блестит вуаль замерших рек.

Хочется зимы, чтоб в мире этом

Стало все хоть капельку белей.

Пусть снежинки полетят по свету,

Радость принося в сердца людей

А теперь я хочу рассказать то, что увидела я, когда ночью попала в отделение гинекологии в самую простую, старую, обшарпанную больницу нашего города. Я не хочу вдаваться в подробности насчет своего состояния - это не столь важно, как и почему я оказалась там (скажу только что, ради своего супруга я готова идти на любые жертвы - даже на те, которые приведут меня к такому исходу, как тяжелые последствия одной из дорогостоящих процедур). 

Я поступила в больницу в 3 часа ночи и меня тут же определили в отсек, где лежали девушки с замершими беременностями, выкидышами, тяжелым токсикозом, или непростыми гинекологическими заболеваниями. Более того, я попала в палату, где лежали девушки с патологиями беременностей. 

В первый день же моего прибывания, я поначалу не могла понять, почему соседка по палате говорила о недавних родах, но ребенка ее я не видела. Это была молоденькая красивая девушка, которая со слезами на глазах рассказывала о том, как она 48 часов мучилась от схваток, а теперь перетягивает грудь, чтобы молоко исчезло. Потом, пока я лежала под капельницей, от нас увезли еще одну женщину с небольшим выступающим животиком в операционную, но обратно ее не вернули, а оставили в реанимации. В этот же злосчастный день, на ее место пришла еще одна молоденькая девушка Кристина, которая была на 21 неделе беременности. Желания, да и сил вдаваться в подробности у меня не было, поэтому первые 2 дня я провела в каматозном состоянии, тихонько лежа на своей койке. Спустя эти 2 суток в палате из шести человек остались только я, Кристина, женщина лет 50 и та самая молоденькая девушка, которая недавно родила. И вот тогда я услышала эти истории. Ребенку молоденькой девушки поставили диагноз "волчая пасть" и "заячья губа". Это был ее первый долгожданный малыш, они с мужем шли к этому несколько лет, но пройдя через огромное количество врачей и врачебных комиссий, приговор все равно оставался прежним. И она приняла самое страшное решение с своей жизни - не рожать ребенка, который мог погибнуть в первые месяцы жизни, - а искусственно вызвать роды под присмотром врачей. Кристина носила девочку, желанную, после несколько выкидышей, но со страшным диагнозом - синдром Дауна. И она с мужем тоже решились искусственно вызывать роды на 21 неделе. Почему она не сделала аборт раньше, когда срок еще позволял не мучаться от схваток, как при настоящих родах? Потому, что до последнего надеялась, что вердикт, вынесенный врачами окажется ошибочным. Никогда прежде я не видела столько боли в глазах человека, который принимал такое решение. Мой мир, в котором существовали безумные селфи, красивые вещи, в котором люди фотографируют свой завтрак, а нерадивые мамаши пестрят фотографиями детей, родившихся только для того, чтобы их наряжали как кукол, укладывали в корзинки из Икеи, на зависть всем остальным, подбадривая фразами, что "это же красиво, когда в мире красота" (о, как это ужасно!) - так вот, мой мир рухнул вдребезги. Вокруг меня было столько людей, столько боли, столько настоящих не выдуманных историй, что мое сердце, моя душа просто разрывалась. Разрывалась от осознания, как же тленно, убого все, чем жила я, как притворно, мерзко живут девушки, засоряющие соц. сети фотографиями "себя любимой" или своей маленькой собачки. Мне было противно от одной мысли, что бывший молодой человек и его друзья помешаны на красивых одеждах, маникюрах, укладках. Я буквально визжала от убогости тех, кто как и я раньше, с упорством бойца выкладывал фотографии своих завтрако-обедо-ужинов, кофточек-платьев-брюк. Я стала ненавидеть всех тех, кто ругался из-за ерунды со своими родителями. 

Но самое страшное было у меня впереди. 

Через пару дней, когда мы с Кристиной в палате остались одни - к нам подселили женщину, лет 35, которая была на 20 неделе беременности. Ее ребенку поставили диагноз - порок сердца и сказали, что ребенок погибнет если не при родах, то в первый месяц своей жизни. Мы провели втроем вечер, который не просто изменил мою жизнь, а сделал из меня совершенно другого человека. На утро к нам в палату привезли очередных абортниц, которые появлялись у нас в палате каждое утро и уже через 2 часа уходили домой как ни в чем не бывало. Даже мне было тяжело смотреть на этих девушек, девочек, женщин. Не говоря о моих соседках. Я никогда не пойму их. Никогда. Если бог дает ребенка, он даст и на ребенка. Никакие жизненные обстоятельства не стоят жизни твоего малыша. Ни пьяные родители, ни покинувший тебя супруг, ни одна карьера в мире. Нет ничего важнее ребенка. Ничего. 

В то же утро и Кристине и Ирине дали по первой таблетки, которые вызывают роды. У Ирины это был второй ребенок. И, естественно, что таблетка подействовала на нее первой. Через пару часов, она корчилась от боли на соседней койке, обливаясь слезами. Врачи не спешили подходить к ней, хотя она уверяла, что больше не может терпеть. Ее крик перепугал все отделение. Нас с Кристиной наконец-то отправили в коридор, и мы уступили свою очередь помощи врачам, которые с неохотой пошли принимать роды ребенка 21 см и 450 грамм. Мы сидели в коридоре с Кристиной обнявшись и тихо плакали в плечи друг друга. По прекратившимся крикам, мы поняли, что все закончилось. А дальше было то, что просто до сих пор стоит в моих глазах и останется навечно в моей памяти. Одна из санитарок прошла в уборную за обычным пакетом, затем вернулась в палату, где лежала Ирина и, спустя пару минут вышла, неся, как будто это был мусор прямо мимо нас тот самый злосчастный прозрачный пакет, в котором лежал крохотный эмбриончик, весом в 450 гр и ростом в 21 см....

Наверное до вечера я не могла не то, что говорить с кем бы то ни было, даже дышать было трудно. У меня дрожало все, я боялась за Кристину, у которой только-только начинались схватки. Это был какой-то кошмар. Ирина лежала на койке, тихонько постанывая, пока я бегала за льдом на ее живот, ведь врачи забыли и про это. Было слишком тяжело....

Через день меня выписали. Кристина так до сих пор не могла родить. Ирина вполне сносно передвигалась по больнице. А врачи сказали мне напоследок - "вот видишь, не зря мы положили тебя в палату с такими женщинами"....

Я вернулась домой в буквально в канун Нового года. И проплакала почти все праздничные дни. Мне так отчаянно захотелось, чтобы в мире стало много доброты, тепла, света, милосердия, заботы. Чтобы исчезли все эти ненавистные фотографии, созданные лишь для зависти. Чтобы люди посмотрели на себя со стороны, а потом посмотрели по сторонам, увидев, сколько людей нуждаются в помощи и поддержке. Чтобы любимые люди не расставались из-за гордости, чтобы враги перестали ненавидеть. Чтобы мужья и жены перестали ревновать друг друга, а чаще обнимались. Чтобы дети и родители проводили все-все выходные рядом. Чтобы чьи-то внуки стали помогать совершенно не знакомым, но тоже чьим-то бабушкам и дедушкам...Пусть это иллюзорный, пусть эфемерный мир, но так хочется, что б он был...